Программные продукты и системы

Эта установка явно созвучна с проектом Федеральной программы развития российского образования [2], формулирующей парадигму образовательного общества, в своих принципах и практике достигающего здравого человеческого бытия в условиях ускоряющихся, драматических превращений действительности. Одной из ключевых в ней является идея всеобъемлющего образования. В частности, цитируется заключение Тоффлера о том, что в наше время происходит "сдвиг власти" от силовых форм, через форму власти, основанную на богатстве, к власти знаний, основанной на системном анализе информации, на методах синтеза разносторонних знаний, уже накопленных в ходе истории – естественнонаучных, технологических, гуманитарных и религиозных. Таким образом, государство как высшая властная структура, сама переживающая обновление, в ряде случаев становится проводником просветительских инициатив. Столь же верно и то, что государство не в состоянии и не должно брать на себя полную меру ответственности за формирование образовательного общества. Это общенациональная задача, достигаемая при всемерном содействии государства. Предстоящий путь видится автору как последовательность реформ, проводимых в обстановке постоянной заинтересованности, исследовательской и созидательной активности всего общества и, конечно, той его части, которая непосредственно связана с образованием, наукой и техникой.

Демократическая политика в области науки и технологии после холодной войны

Несмотря на заметные признаки согласования государственной политики в области науки и технологии с насущными проблемами российского общества, можно заключить, что в большинстве случаев, когда речь идет о последовательной политике, – это не что иное как определенная позиция по отношению к проблемам обороны. Фактически до сих пор единственным надежным ориентиром нашей научно-технической политики является оборонная тематика. Это закономерное наследие периода противостояния, который породил систему государственных институтов, базирующихся на военно-промышленном комплексе или ориентированных на него. Она имеет на своем счету немало выдающихся достижений и по существу необходима России, далекой от полной безопасности. Однако ясно и то, что без ее глубокой реформы невозможны никакие принципиальные демократические преобразования, в том числе и в рассматриваемой области.

С окончанием холодной войны сходная ситуация сложилась и в США. Именно в связи с этим показателен подход, изложенный в статье известного гарвардского аналитика Г. Чапмена [3]. Он исследует тему, начиная с первых послевоенных лет, когда интенсивные государственные вложения в науку и технологию положили начало беспрецедентному росту военной мощи США. Эффект был достигнут одновременной поддержкой целевых технологических программ, фундаментальных исследований в университетах и индивидуальных проектов военного назначения. Определенная экономическая отдача от огромных расходов обеспечивалась перемещением результатов военных проектов в коммерческие приложения.

Эта практика продолжалась до конца 80-х годов, когда принципиально изменилась международная обстановка. К тому времени явно обозначились издержки, связанные с использованием военных технологий в коммерческом секторе, их несовместимость в основных факторах конкурентоспособности – времени жизни на рынке и цене компонентов. Что касается фундаментальных исследований, то отчетливо обнаружилось несоответствие неимоверных затрат на некоторые престижные проекты действительным нуждам нации. В результате оставалось признать, что 50 лет относительной изоляции от демократического участия превратило научную и технологическую политику в темное дело для большинства граждан.

В своем заявлении по политике в области науки и технологии Клинтон и Гор призвали "изменить жизнь американцев, использовать технологию, чтобы улучшить качество их жизни". Этим декларациям сопутствовал ряд серьезных организационных мер и инвестиций.

Столь существенный поворот национальной политики поставил вопрос об институтах, формирующих принципиальные решения в данной области. До сих пор определяющая роль здесь отводится засекреченным и элитным коллективам профессионалов, тесно связанным с оборонной тематикой (NASA, DoD and Energy и др.). Они поддерживаются Национальной академией наук и инженерии и специальными учреждениями Белого дома и Конгресса. Однако уже в 1992 году Комиссия Карнеги по науке, технологии и управлению выпустила отчет группы экспертов, предполагающий, что тема должна быть открыта широким слоям общества путем создания и институирования Форума для обмена идеями.

Одна из задач Форума состоит в преодолении барьера между специалистами и гражданами в языке представления проблемы: граждане должны определять нормативные, общие цели национальных вложений с помощью специалистов, рекомендующих, какой вид научной и технологической активности даст наибольший вклад в эти цели.

Фактически, это система образования, существенно расширяющая представление обеих сторон о проблемах общества, его возможностях и своей общественной миссии.

В связи с этим важен вопрос о выборе структуры, на базе которой должен формироваться Форум. Чапмен полагает [3], что введение в академический комплекс безусловно поднимет его престиж и профессионализм, но отсутствие у академических инстанций опыта демократического участия "непосвященных" явно вызовет серьезные проблемы. Использование парламентских структур заведет дело в узкие рамки фракционных неурядиц. Словом, совершенно справедливо мнение, что в современных условиях любая идея, рассчитанная на элитарность, скорее всего потерпит поражение.

Наиболее подходящей альтернативой организации Форума [3] представляется межуниверситетская программа. Известные ученые, технологи и официальные лица так или иначе группируются вокруг университетов, которым было бы легче организовать их целенаправленные и постоянные контакты по всей стране, в том числе и через сети, что дало бы лишний повод повысить общественную, общенациональную значимость электронных коммуникаций. С другой стороны, профессура и студенты могли бы оказать неоценимую помощь в аналитической деятельности, устанавливая связь с представителями местных общин, лидерами бизнеса и некоммерческого сектора.

Таким образом, военное могущество как организующий принцип национальной политики в области науки и технологии сменяется реализацией жизненных интересов общества, формулируемых через систему образования.

Рассматривая профессиональные аспекты компьютинга, П.Деннинг, один из выдающихся авторитетов этой дисциплины, писал: "В основании любой профессии лежит некая постоянная область человеческих забот и человеческих неурядиц. Эти заботы – не феномены, которые окружают компьютеры. Все наоборот. Компьютеры окружают эти заботы... Профессия компьютинг, по аналогии с другими профессиями, – это система лиц и институтов, отвечающих заботам других людей в области обработки информации, вычислений и координации действий через компьютерные сети".

Надо сказать, что именно Деннинг возглавлял объединенную целевую группу (Joint Task Force) двух ведущих профессиональных сообществ США, IEEE и ACM, разработавшую основы эталонной учебной программы, Computing Curricula 91, которой доселе следуют в американских университетах. В ней были определены и развиты три парадигмы компьютинга – теория (математика), абстракция (моделирование) и конструирование (реализация). Однако впоследствии в результате очевидной гуманизации своего подхода к дисциплине Деннинг, явно не умаляя значения предыдущих формулировок, определил три новых базовых принципа для построения современных университетских программ по компьютингу:

-         listening, то есть умение выслушать, разобраться в заботах заказчиков и клиентов, установить с ними индивидуальное партнерство для решения этих проблем;

-         completing, привычку завершать, быть твердым в своевременном выполнении обязательств и удовлетворении заказчиков;

-         learning, способность учиться, постоянно, в течение всей жизни осваивать новые навыки и увеличивать компетенцию.

Определенно подразумевая при этом клиентов из соседствующей с университетом среды (муниципальные учреждения, общественные организации и частные предприятия, рядовых членов городской коммуны), он представил формулу "местного выражения национальных интересов". По существу вопрос ставится глубже, чем изменение подхода к образовательной теме. В его основу кладется социальная программа, призывающая университеты и студенчество активно содействовать обществу в его жизни и развитии [4].

Справедливости ради надо заметить, что эти идеи более существенны определенностью формулировок, чем принципиальной новизной. Известно много случаев, в том числе и из отечественной практики, когда они реализовались в результате местных инициатив. Одним из знаменательных проявлений этого процесса являются коммунальные компьютерные сети (community networks), большая часть которых возникла в США благодаря содействию провинциальных университетов.

Эта система может представлять собой сеть терминалов, установленных в наиболее посещаемых местах города и связанных выделенными линиями с общей базой данных (которая, с одной стороны, обеспечивает граждан необходимой информацией, с другой – позволяет им совместно выполнять такие впечатляющие проекты, как городской мемориал погибших в мировой войне), соединять граждан из дома через телефонную сеть с консультантами – докторами, юристами, механиками, поддерживать образовательные программы в коммунах, распределенных по значительной сельской территории, используя беспроводную связь, или обеспечивать через городскую локальную сеть доступ к местным официальным лицам, городским службам [5].

Коммунальные сети возникают независимо, а потому разнятся по своему назначению, архитектуре и составу технических средств. Но практически во всех случаях их можно рассматривать как новый, четвертый вид информационной среды (fourth media), имеющий общее с традиционными (радио, телевидением, печатью), но отличающийся от них рядом беспрецедентных свойств. К их числу относят:

-         взаимность, когда потребитель информации одновременно выступает как ее производитель;

-         предметность, при которой вхождение в сеть становится фиксируемой частью форума с возможностью или необходимостью записи, обработки и распространения информации;

-         неограниченность, отсутствие существенных ограничений для доступа и невысокая цена;

-         развиваемость, вплоть до включения данного домена во всемирную информационную среду, например Internet.

Создатели коммунальной сети в Сиэтле сформулировали перечень принципов, определяющих социальное значение этих систем: единство коммуны, информированность граждан, доступ к образованию и тренинг, демократия. Они предполагают взаимодействие специалистов, разработавших и поддерживающих сеть, с активом коммуны и ее организациями для создания новых общественных услуг и развития старых, объединение человеческих ресурсов (особенно в небогатых коммунах) для взаимопомощи, осведомление граждан обо всех существенных для быта факторах коммунальной жизни, проведение совместных социально-культурных исследований, доступ к актуальным региональным и федеральным документам, проведение форумов и референдумов при принятии существенных для коммуны решений.

Таким образом, коммунальные сети, создавая поле общественно-значимого применения передовых информационных технологий для университетов, одновременно образуют среду образования, социального и интеллектуального развития для граждан, позволяющую им осознать и принять новые формы сосуществования.

Технические средства коммунальных сетей строятся на базе доступных компьютеров, программного обеспечения и средств связи; решающими критериями при этом являются дешевизна и надежность. Источниками финансирования проектов, как правило, становятся смешанные фонды, формируемые из государственных субсидий, вложений организаций-учредителей и местного бизнеса, оплаты, вносимой заинтересованными распространителями информации и пользователями.

Высказывается мнение, что в следующем веке коммунальные сети получат такое же распространение, как публичные библиотеки, что они станут самым массовым элементом национальной информационной инфраструктуры.

Всего через несколько часов после инаугурации Билла Клинтона 800 представителей американского образования, индустрии и правительства собрались в национальном Капитолии на встречу, названную "Технология: фактор изменения образования". Время открытия подчеркивало актуальность этой политически выигрышной темы для новой администрации. Тем не менее в последующих выступлениях и дискуссиях она приобрела отнюдь не праздничный характер. Эллиот Соловей, признанный мэтр образования, писал, несколько лет назад, что "компьютерная революция еще не достигла образования, технология которого по-прежнему держится на меле и слове. В других институтах компьютеры и коммуникации интегрировались в повседневную деятельность. Эти технологии образуют новую инфраструктуру, новый способ коммуникации людей, принятия решений и создания артефактов. В то же время школы сегодня более приспособлены для индустриального века, хотя прежних фабричных работ более не существует".

Примечательно, что речь шла о положении дел в лидирующей в технологическом отношении державе мира. В приведенной реплике внимание сосредоточено на неизменной теме нехватки или отсутствия современных вычислительных средств. Но есть и другой подход, свидетельствующий о концептуальном поражении уже предпринятых программ информатизации. В отечественном исследовании [6] делается заключение о том, что "этап развития информационных технологий представляет собой уже четвертую попытку коренным образом реорганизовать систему образования. Предыдущие попытки, основанные на программируемом обучении (конец 60-х начало 70-х годов), учебном телевидении (70-е годы), компьютеризации обучения (80-е годы), не оправдали, к сожалению, возложенных на них надежд. Анализ приводит к выводу, что эффективное использование информационных технологий обучения требует учета глубоких психологических механизмов".

К аналогичному выводу пришли ряд ученых и практиков. Причем проблема берется и от обратного. Информационным технологиям отводится роль главного инструмента в объективно необходимом, принципиальном преобразовании учебного процесса, которое в развернутой формулировке Программы [2] описывается как "переход от школы памяти, основанной на запоминании информации (так называемых "знаний"), на затверживании навыков, достаточно примитивных действий (называемых "умениями"), к институту, в котором учат работать с собственным мышлением, где знания впервые не смешиваются с информацией, а их освоение в специальных учебных курсах оказывается средством развития универсальных способностей человека".

В записках Яна Хокинса, директора колледжа, такое образование именуется как thoughtful (глубокомысленное) [7]. Прежде всего, имеется в виду перестройка учебных программ, рассчитанная на многостороннее, активное и творческое освоение материала. Приводится пример, когда компьютерная программа позволила вести уроки истории в обстановке, где студенты совместно участвовали в раскопках, измеряли найденные раритеты, идентифицировали их с помощью консультаций, книг и компьютерных баз данных, описывали в научных докладах и представляли в компьютерный "музей". Крайне важно, что программа имеет междисциплинарный характер, помогает без нажима освоить связь многих понятий процессов и методов, разнесенных по нескольким учебным предметам.

Большое внимание уделяется сотрудничеству в работе, решении проблем, которое служит одновременно эффективным методом обучения и воспитанием важнейшего социального навыка. В этом особенно значима роль компьютерных сетей, которые, по наблюдению Хокинса, обеспечивают "расширение времени, пространства и дисциплин в среде, где происходит сотрудничество". Он приводит примеры, когда хорошо написанные научные работы, которые студенты сохранили в общей базе данных, потом использовались в других группах на занятиях по английскому языку, а результаты математиков – в инженерных расчетах. Таким образом, через общение, технология трансформирует предмет познания в сеть идей, фрагментов информации, интерпретаций, которую можно применять и развивать как живое, связное тело.

Серьезнейшим образом изменяется роль учителя. Введение информационных технологий открывает ему, если не неведомые, то трудно достижимые в теперешних условиях горизонты. С одной стороны, это касается общей композиции уроков, рассчитанных на общение учащихся, где открываются превосходные возможности планировать структуру их взаимодействия, поддерживать и оперативно изменять ее во время занятий, наглядно обнаруживать и сопоставлять взгляды различных групп класса для возникновения рефлексии и прочего. В других случаях, требующих самостоятельного освоения темы, разумно сконструированные компьютерные программы снимают с преподавателя обязанности лектора и руководителя семинара, освобождают его время и позволяют основательно заняться с каждым из учеников, требующих внимания.

Наука и технология изменили образ мира. Особо заметны в этом процессе информационные технологии, реформировавшие такие высшие формы человеческой активности, как сбор, передача и обработка данных, освоение знаний, управление.

Научно-технический прогресс налицо, но очевидно и то, что он не может решающим образом повлиять на качество жизни миллионов людей и даже противостоять его деградации. По всей видимости, этот безусловно позитивный фактор может в полной мере проявить себя только в сочетании с охватывающей все общественные структуры системой образования, которая рассчитана на воплощение жизненных интересов человека, расширение горизонтов и действенности его мышления, форм взаимодействия с другими людьми и окружающим миром, способности принимать верные решения в критических условиях. Становление подобной системы характеризуется как процесс движения к образовательному обществу.

Совмещение современных образовательных идей, науки и технологии – это феномен, осознание и воплощение которого идут параллельно. Пожалуй, здесь тот самый редкий случай, когда очевидный общественный прогресс может быть достигнут вследствие массы частных, возможно, несвязанных инициатив. Иными словами, ряд частных результатов, достигнутых в этом направлении, безусловно приобретает общественное значение. К их числу можно отнести и рассмотренные в данной статье примеры. Они дают основание для следующих выводов.

1. Развивающийся процесс формирования образовательного общества в определяющей степени ассоциирован с наукой и технологией. Это двусторонняя связь, в которой технологии, в первую очередь информационные, позволяют решительно трансформировать принятую обществом систему образования, введя в нее совершенно новые формы (коммунальные сети и "глубокомысленное" образование), а обновляемое общество изменяет представление о приоритетах науки и технологии.

2. В качестве наиболее благоприятной среды для формирования новых взаимоотношений между образованием, наукой и технологией выступают университеты и межуниверситетские ассоциации.

3. Назначение науки и технологии в контексте образовательного общества приобретает явно выраженную социальную ориентацию.

1. Политика в области образования и новые информационные технологии. – Национ. докл. РФ на II Международ. Конгр. ЮНЕСКО: Образование и информатика. – М., 1996.

2. Федеральная программа развития российского образования. //Международ. регион. журн. "Россия 2010". – М., 1993. -  № 2.

3. Chapman Gary. The National Forum on Science and Technology Goals: Building a Democratic, Post-Cold War Science and Technology Policy. - Communications of the ACM, 1994, v.37, №1.

4. Перекатов В.И. Компьютинг как предмет высшего образования: эволюция идей. //Технология программирования. – М., 1995. - № 1.

5. Schuler Doug. Community Networks: Building a New Participatory Medium. - Communications of the ACM, 1994, v.37, № 1.

6. Отчет по НИР и НИОКР по комплексной программе: Информатизация общего среднего образования. – М.: Рос. акад. Образ. - 1995.

7. Hawkins Jan. Technology and the organization of Schooling. - Communications of the ACM, 1993, v.36, № 5.